Дитя становящегося мира (очерк одного из гуманитарно-естествоведческих вопрошаний русской души)

Какой воспринимает русский человек Вселенную? Некоей безжизненной, окаменелой, пришедшей к своему пределу системой или живым, становящимся образованием? Какими являют себя русские люди в зависимости от избираемого ими взгляда на Вселенную? Важен ли этот вопрос для бытия русских этносов, вступающих в XXI столетие? И кто такие русские этносы? Полагая эти и некоторые другие гуманитарно-естествоведческие проблемы значимыми и для будущего нашей страны, и, безусловно, всего человечества (всякая культура вопрошает и отвечает и в этом воздействует на иные духовные миры), попытаемся ответить на них в своем исследовании или аргументировать их значимость.

Прежде всего кратко изложим свое понимание термина «русские». Под русскими мы вслед за отечественными историками и философами Н.Я. Данилевским, Л.П. Карсавиным, Л.Н. Гумилевым и другими понимаем все народы (этносы) России как нечто единое (одновременно и глубоко множественное) этно-культурное образование (суперэтнос в терминологии Л.Н. Гумилева). В соответствии с эти мы, являя в работе взгляд русской души на мир и человека, будем говорить о том, что характерно и для мордвина, и татарина, и чуваша, и великоросса... для всех русских народов (сформулированное нами нисколько не противоречит тезису о том, что какой-либо отечественный этнос в настоящее время не имеет права выйти из орбиты русского суперэтноса).

Какой же видят Вселенную (а соответственно и человека) русские народы и каковыми они в связи с этим являют себя в своей и мировой истории? Дабы ответить на этот вопрос, прибегнем к анализу философских, религиозно-философских, научных, художественных исканий народов России в их истории, в необходимых случаях обращаясь к соответствующим вопрошаниям германо-романской культуры (в диалоге-споре с нею и обретала себя со времен Петра I культура русская). Данное направление решения обозначенной проблемы (а она главная в нашем исследовании) полагаем в качестве методологического.

Русский народ, русские люди воспринимают мир, космос, человека как открытые, становящиеся незавершенные явления. Ни германец, ни британец, ни француз, никто другой так мир и человека не воспринимают. Европейские народы в эпоху Нового времени раз и навсегда решили для себя вопрос о логике сотворения мира: мир создан и оставлен Господом развиваться, вернее, существовать по имманентным ему законам, и задача человека - постичь, выявить эти законы. В этом направлении развивалась мысль Декарта, Бэкона, Ньютона, Гоббса, Локка, Спинозы... Вот характернейшее в связи с сформулированным тезисом высказывание одного из ярчайших представителей германо-романской цивилизации периода Нового Времени: «...Я нисколько не сомневаюсь в том, что мир изначально был создан во всем своем совершенстве, так что уже тогда существовали Солнце, Земля, Луна и звезды; на Земле не только имелись зародыши растений, но и сами растения покрывали некоторую ее часть; Адам и Ева были созданы не детьми (! - А.Б.), а взрослыми. Христианская религия требует от нас такой веры, а естественный разум убеждает нас в ее истинности, ибо, принимая во внимание всемогущество Бога, мы должны полагать, что все им созданное было с самого начала во всех отношениях совершенным ...» (6, 262). Мир создан, мир совершенен, а значит, и человек уже задан как нечто законченное — это прочитываем мы в стройных и, бесспорно, глубоких мыслях великого Р. Декарта.

И Кант, и Гегель, венчающие развитие философских исканий германо-романских народов в период Нового Времени, мыслили в этой же принимающей мир как данность, как неизбежность логике. В сущности - рискнем предположить - преимущественно в этой же логике движется и современное западноевропейское познание (философия и естествознание). И благо, благо человечеству, что народы Европы, начиная с XVI - XVII вв., так решили проблему мироздания (мир создан как завершенное целое Господом): они обрели возможность сосредоточиться на явившихся уже чертах созданного мира, понять и передать другим народам его логику. Именно так рождались гениальные открытия западноевропейских ученых: Ньютона, Лейбница, Бэкона...

Не таким видела, созерцала созданный Богом мир русская душа.

Владимир Соловьев, философ прошлого столетия, размышляя о мире и Боге, подчеркивал, что Бог есть абсолютно сущее (уже, или всегда существующее в своем завершенном качестве), а мир есть абсолютно становящееся (9).

В.В. Розанов, философ конца XIX - начала XX столетия, в своей монографии «О понимании» категорично высказал мысль о том, что сущность мира не в том, что он представляет в настоящее мгновение, но то, чем может стать в последующем. «Мир, ‘как он есть’, - лишь частица и минута ‘потенциального мира’, который и есть настоящий предмет полной философии и полной науки», — в этом заключалась сокровеннейшая мысль русского ученого (8, 116).

Русский философ нашего времени Г.Д. Гачев в своей монографии «Наука и национальные культуры» выражает и иллюстрирует, опираясь на естественнонаучные взгляды русского и других народов, намеченную В. Соловьевым, В.Розановым и другими русскими учеными мысль. Так, он пишет: «Знания, перерывы, пунктиры на Руси, во всех ее линиях и поселениях ее пространств, предполагают русских мыслителей строить «заключения» скорее о незавершенности бытия, его открытости (будущем), о радостной неясности его возможностей, нежели возлюбить определенность, завершенность умственного построения и бытия, исходя из непрерывности, как это свойственно германскому уму» (1, 42).

Совершенно не случайным, но глубоко связанным с намеченной традицией восприятия русскими мыслителями мира как становящегося целого видится нам взгляд русских религиозных философов и богословов и, безусловно, простых смертных на человека как совершенствующуюся, восходящую через внутренние усилия к своему идеалу духовность. Яркий пример тому - воззрения одного из старших славянофилов — И.В. Киреевского на духовную природу человека, воззрения, опирающиеся на святоотеческую православную традицию. «Главный характер верующего мышления, — пишет философ, — заключается в стремлении собрать все отдельные силы души в одну силу, отыскать то внутреннее средоточие бытия, где разум, и воля, и чувства, и совесть, прекрасное и истинное, удивительное и желаемое, справедливое и милосердное, и весь объем ума сливаются в одно живое единство, и таким образом восстанавливается существенная личность в ее первозданной неделимости» (3, 275). Человек не есть на все времена заданное его прегрешениями неизменное существо; нет, он есть Богом и своим духовным усилием становящаяся, вечнорождающаяся духовность - эта светлая мысль была чудно воспринята русскими людьми у святых отцов Церкви, и она же чудно явила себя в светлых вопрошаниях к миру и человеку и в них к Богу и И.Т. Посошков, и Л.Н. Толстого, и Ф.М. Достоевского, и Н.Ф. Федорова, и В.И. Вернадского и многих, многих других с именами и без таковых русских искателей истины...

Восприятие мира и человека в указанном качестве рождает в русской душе стремление творить, дерзать к невозможному, не принимать неизбежное, мертвенное, сражаться с ними, привносить в действительность и в себя свою сверхчувственную и сверхрассудочную, непременно светлую по замыслу логику, логику русского мировидения (онтологическую логику). Согласись, читатель, если мир становится, если он ищет себя и ты вместе с ним восходишь к себе, ища свою намеченную, но не предопределенную Богом сущность, тогда пред тобой и миром такой простор, что некогда на суетное тратить время (познавать уже явственно обозначенные черты мира и твоего пути к Богу), а самое время светло преобразовать и мир, и себя в едином могучем движении (и ты в нем, и ты его душа) и познать и обрести в этом действе и Бога, и себя. Эта черта мировидения подвигает русских людей быть чуткими к другим существам и ко всему миру, ибо нельзя, нельзя одному привнести нечто новое и светлое в этот из миров, не полагаясь на помощь собратьев своих по вселенскому странствию.

Взглянем на нашу науку; может быть, факты из ее истории подтвердят наличие у русских людей обозначенного нами взгляда на мир.

В 1903 году умер в Москве от воспаления легких Н.Ф. Федоров, дерзко мечтавший воплотить в жизнь пятую заповедь Ветхого Завета (почитай отца и мать своих): он ни много ни мало смысл жизни человека современного (не только русского, но всякого из людей!) видел в споспешествовании воскрешению (буквальному) всех умерших ранее людей и недопущению смерти живущих ныне. Наука, по мнению Н.Ф. Федорова, «обязана сделать сие возможным... если она —человеческая наука...» Калужский учитель К.Э. Циолковский в двадцатые годы в нашей раздираемой социальными противоречиями стране грезил полетами в космос, мечтал о грядущем величии человека, вышедшего за пределы своей планеты! Русские религиозные философы И.В. Киреевский, А.С. Хомяков, В. Соловьев, отец П. Флоренский и другие создавали принципиально иной в сравнении с западными учеными способ познания мира - не рациональный, но включающий в себя всего человека, всю его божественную природу: и волю, и чувство, и разум, и интуицию, и веру. М.И. Каринский, Н.А. Васильев, М.И. Рутковский приступили к созданию своей особой логики, логики, совершенно отличной от той, которой поклонялся, да и поклоняется и поныне весь мир - логике Аристотеля и западноевропейских мыслителей.

Право, не случайно богата русская история чудаками-провидцами, учеными, дерзавшими преодолеть неизбежное, сложившееся, во имя претворения в жизнь светлых идеалов, дерзавшими и... преодолевавшими (гении М. Ломоносова, К. Циолковского, В. Вернадского и других — тому свидетельство!).

Русские писатели постигли и передали в созданных ими образах эту особенность мировосприятия русского человека. Обратимся прежде всего к содержанию повести Н.С. Лескова «Очарованный странник». Начинается этот чудный очерк тем, что один из его героев повествует о попике московского прихода, молящимся за самоубийц. «Митрополит, — рассказывает герой очерка, —узнав о таком происшествии, и узрев во сне, как тяжко страдают на том свете ушедшие из жизни по своей воле, и вняв слову явившегося ему святого Сергия, не только не осуждает нарушившего церковную традицию (закон) священника, но благословляет его на дальнейшее нарушение». Ну, не русские ли перед нами люди! Сердцем они трагедию самоубиенных восприняли - себя и мир иной, доброй (во всяком случае им так кажется) логикой - логикой живого, а не ставшего, мертвенного мира - поверили... и остались верными себе, остались действительно русскими. И ведь не выдумал, не выдумал сие Н.С. Лесков (а если бы и так?). Есть это в нашем народе. Так, в книге М. Забылина «Русский народъ» (М., 1980) приводятся сведения о том, что на Русальной неделе, во вторник, крестьяне поминают «утопленников и удавленников; родственники последних за упокой душъ разбивают на их могилахъ красные яйца, призывая при этом обряде русалокъ, которым въ жертву часть блиновъ, принесенных для поминовения» (с. 65).

А сколь убеждающе звучат мысли одного из героев Ф.М. Достоевского: «Невозможность - значит каменная стена! Какая каменная стена? Ну, разумеется, законы природы, выводы естественных наук, математика! Уж как докажут тебе, например, что от обезьяны произошел, так уж нечего морщиться, принимай как есть. «Помилуйте, — закричат вам, — восставать нельзя: это дважды два четыре! Природа вас не спрашивает; ей нет дела до ваших желаний и до того, нравятся вам ее законы или не нравятся, стена, значит, и есть стена и т. д., и т. п. Господи боже, да какое мне дело до законов природы и арифметики, когда мне почему-нибудь эти законы и дважды два четыре не нравятся? Разумеется, я не пробью такой стены лбом, если и в самом деле сие не будет пробить, но я и не примирюсь с ней, потому только, что эта каменная стена и вправду заключает в себе хоть какое-нибудь слово на мир, единственное только потому, что она дважды два четыре» (Ф.М. Достоевский).

Откуда такая черта в мировидении русского человека - видение себя и мира как становящихся, ищущих доброе, светлое начало в себе явлений? Русский философ Г.Д. Гачев делает предположение о том, что сама география бытия, становления русского этноса, а затем суперэтноса, история его возникновения создавала и поддерживала именно такое видение мира. Русскому человеку (восточному славянину) изначально приходилось вбирать в себя, преломлять сопротивление Дикой степи, Большого леса, преодолевать просторы Евразии, вступать в многочисленные контакты с другими этносами, каждый раз открывая нечто новое в этом бескрайнем просторе степей, лесов, народов и себе. И приходил к дерзкой мысли уже не восточный славянин, а русский человек, вобравший в себя отвагу и полагание на участие в своих деяниях высшей силы степных народов, мирность и великое умение жить в ладу с природой угро-финских этносов, не потерявших присущего славянам языческого, трепетного почитания земли-матушки и неприятия и в мыслях своих судьбы, судьбины, мертвящей все живое предопределенности («Судьбины не признавают, — писал о древних славянах Прокопий Кесарийский, — и не приписывают ей никаких действий в роде человеческом». 7, 214), так вот, приходил сей русский человек к дерзкой мысли, что не неизменен мир и человек в нем, что Создатель их таковыми и желал видеть, что в этом и есть воля Провидения, что творить мир и себя и есть единственная и высокая миссия человека. И прекрасно, славно сие!

Второй причиной, подвинувшей русского человека так всматриваться в мир, безусловно, было с великим доверием воспринятое им откровение христианского Бога, откровение, сбереженное им в святоотеческом его толковании. Человек есть не угадывающее свое предопределенное бытие тварное существо (протестантское понимание судьбы человеческой), не безоговорочно, слепо следующее внешнему церковному авторитету создание (католический взгляд на форму явления человека в мире); человек есть своим внутренним духовным усилием восстанавливающее себя как светлую духовность существо — этой чудной мысли-откровению внял сердцем русский вольный человек и свято следовал ей на пути своего вселенского трагико-светлого странствия.

Да, наш оппонент, мы уже чувствуем, что готов ты нам возражать, утверждая, что и другим народам свойственно так на мир и человека смотреть, ибо и их история и география сходны с начертанными нами были... Не спорим... и спорим с этим; спорим, ибо степень преодоления пространства, степень творения самих себя у русских народов превыше многих, потому с уверенностью мы и говорим, что сия черта для человека русского крайне характерна, что и подтверждает его драматическая, богатая катаклизмами история (Древняя Русь, Московия и Золотая Орда, Русь и Запад в период XVI - XX веков, Советская Россия, настоящее время).

Спорим и потому, что убеждены (и мы не одиноки в сем утверждении): в другом отношении (в отношении иных особенностей всматривания во Вселенную) иными, чем русские люди предстают народы арабские, германо-романские, семитские и т. д. И в этом благо для человечества, ибо в особенном, светло множественном и может явить себя оно как нравственное явление во всей Вселенной (об этом в другом исследовании).

В заключение же сформулируем следующее (в неявном виде этот вывод уже сделан нами). С представленной особенностью всматривания в мир русской души связывается нами способность ее глубоко вопрошать к живым его движениям, живым движениям народов Земли, своим духовным исканиям. Взгляд сей на мироздание не есть, безусловно, прерогатива народов России; взгляд сей есть то вопрошание рода человеческого ко Вселенной — а она именно такова, и никакая иная! - и к себе самому, кое только и поможет ему найти живую, нравственную форму бытия в его вселенском странствии... С этим взглядом человека на мир, на себя самое связывают философы, культурологи, ученые современности (В.И. Вернадский, А.Н. Чижевский, О. Шпенглер и др.) светлоблагополучное бытие всего человечества в XXI веке.

Задача образовательных и всех иных институтов - правовых, хозяйственных и прочих — современного русского общества — поддержать, развить органично присущий народам России взгляд на Вселенную и человека как живые, становящиеся субстанции, взгляд, глубоко роднящий их со всеми иными культурами мира, бывшими и творящими свою историю; взгляд, сопрягающий их историю с историей всего человечества!..

Литература (основная):

1. Гачев Г.Д. «Наука и национальные культуры». - Ростов-на-Дону, 1992.

2. Достоевский Ф.М. Собрание сочинений в 10 томах. - М., 1958.

3. Киреевский И.В. Сочинения. - М., 1911. - Т. I.

4. Лесков Н.С. Собрание сочинений в 11 томах. - М., 1958.

5. Лосский Н.О. «История русской философии». - М., 1988.

6. «Мир философии». - М., 1991. - Т. I.

7. М. Ломоносов. Избранная проза. - М., 1986.

8. Розанов В.В. «Литературные изгнанники». - СПб., 1913. - Т. I.

9. Соловьев В.В. Собрание сочинений. - СПб. - Т. 2, гл. 44.

10. Федоров Н.Ф. Сочинения. - М., 1994.

Автор:  А. Белобородов, ученик 11 класса лингвистической гимназии № 6 г. Пензы